Хэнбери-Вильямс Дж. Николай II, каким я его знал. Февраль — март 1915 г. — Официальный сайт Яны Седовой
Хэнбери-Вильямс Дж. Николай II, каким я его знал. Февраль — март 1915 г.

Хэнбери-Вильямс Дж. Николай II, каким я его знал. Февраль — март 1915 г.

Февраль 1915 г.

7 февраля 1915. Ставка

Завтракал с Императором[i], приехавшим в Ставку, и он с интересом расспрашивал о прибытии наших войск во Францию и очень рад успеху адмирала Битти[ii], который летом перед войной был в России и произвел огромное впечатление на Императора.

Кроме того, он хотел знать все подробности моего последнего путешествия на фронт, а также про корреспондента «Таймс» Стэнли Уошберна, которого я, конечно, рекомендовал как самым дружеским образом расположенного к русским.

Он упомянул высказывание Гарибальди: если когда-нибудь будет действительно великая война, то первые шесть месяцев решат исход, а следующие завершат войну. Но он боится, что Гарибальди – неподходящий пророк в данном случае.

Он склонен верить донесениям разведки о том, что немцы решили послать все свои подводные лодки (числом 110? – если они располагают таким большим количеством, в чем он сомневается) в британские территориальные воды, чтобы потопить все корабли, которые будет возможно. Предполагается также большая атака цеппелинов на наш флот.

 

Март 1915 г.

15 марта 1915

Я встретил Императора[iii] в одной из его долгих прогулок у штаба и как обычно сошел с дороги, чтобы не стоять у него на пути, за что он сделал мне выговор за завтраком.

Он превосходный ходок и прямо-таки изматывает ходьбой свой штаб; он сказал, что я должен гулять, где мне хочется, и не обращать внимания на встречи с ним и с его свитой, довольно многочисленной, поскольку конная полиция все время прочесывает окрестности.

Император говорил о статье в «Современнике» относительно будущих условий мира. Он сказал, что единственно верными будут условия Союзников – т. е. что военно-морская военная сила Германии должна быть уничтожена, следовательно, конечно, лишение власти Кайзера, благодаря которому удерживается нынешнее положение.

Он расспрашивал о моей семье и потом послал мне все английские газеты, иллюстрированные и другие, и любезно продолжал это делать все время, пока я был в Ставке. Он отлично выглядит, привлекательный и добрый, как всегда.

 

18 марта 1915

Говорил с Его Величеством по поводу письма, только что полученного мной от Стэнли Уошберна, который пишет: «Я думаю, большая ошибка русских, что они до такой степени подавляют рекламу. Пока дела у них идут плохо (как в Восточной Пруссии), вся печать (особенно американская) наводнена немецкими отчетами о якобы захваченных пленных. Когда мы действуем успешно, выходят только сжатые официальные сообщения, и в результате лучшая часть русских новостей выходит в кратчайшем виде. Общий результат для британского общественного мнения слегка обескураживающий. Русские так обескураживают всю законную рекламу, что беспримерная возможность для мира читать об ее армиях и новом настроении совершенно потеряна, к большому сожалению».

С секретностью в этом отношении, конечно, перестарались, и все это происходит от страха, что новости пройдут через слишком много рук, и от презрения русских ко всем шифрам, кроме собственного.

Боюсь, однако, что работа будет трудной, поскольку хотя Император понимает, в чем дело, он не будет вмешиваться в существующие распоряжения. У меня трудная должность в этом отношении, и большим утешением стало письмо от нашего всегда доброго посла сэра Джорджа Бьюкенена, который пишет: «В переписке с министерством иностранных дел я уже обратил их внимание на вашу прекрасную работу и сообщил, им как вас ценят и любят в Ставке Император и Великий Князь».

 

19 марта 1915

Завтракал с Императором, которого очень развеселил местный кинематограф; одна сцена, очевидно, снятая на Ривьере, изображала, как купающуюся даму атакует солдат-красномундирник, от которого ее спасает очень крепкого вида господин, похожий на оперного певца.

Его Величество спросил, взял ли я на прогулку японского генерала Накадзиму[iv], сменившего тут Оба. Дело в том, что я пригласил Накадзиму на «une petite promenade»[1] и получил в ответ: «Excusez moi, Excellence, mais General Oba m’a déjà parlé de vos petites promenades et mes pieds sont tres courtes»[2].

Он упомянул о дне, когда я вымотал ходьбой Оба почти до смерти.

 

20 марта 1915

Император сказа мне, что из Франции получены хорошие новости и что немцы, по-видимому, слегка ошеломлены; мне ничего сообщить не удосужились.

Позже он прислал мне сообщение о наших проблемах на Дарданеллах[v].

 

22 марта 1915

Получили известие о падении Перемышля, и мы впервые за Императорским завтраком выпили шампанского, он, естественно, очень рад хорошим новостям[vi].

 

27 марта 1915

Получил от Императора, который находится в Петрограде, «Таймс» с очень заинтересовавшей его речью лорда Китченера в Палате Лордов.

Надеюсь, это даст толчок вопросу со снаряжением.

[1] Небольшую прогулку (фр.)

[2] Извините, Ваше Превосходительство, но генерал Оба мне уже говорил о ваших небольших прогулках, и мои ноги очень коротки (фр.)

[i] Император был в Ставке с 23 по 25 января (5-7 февраля) 1915 г.

[ii] Дэвид Битти (Beatty) (1871-1936) – британский адмирал, в начале войны командующий 1-й боевой эскадрой линейных крейсеров Великобритании, с 27 ноября 1916 – главнокомандующий Большим флотом. Здесь, вероятно, идет речь о морском бое между английским флотом и германской эскадрой адмирала Ф. Хиппера у Доггер-банки в Северном море 24 января 1915 г., когда Битти потопил германский броненосный крейсер «Блюхер».

[iii] Император находился в Ставке с 1(14) по 10(23) марта 1915 г.

[iv] Масатаке Накашима (Nakajima) – японский военный агент.

«Накашима – генерал, японский представитель при Хорвате в Харбине, начальник японской военной миссии. Осуществил 25 августа 1918 г. силами японских и китайских войск выполнение своего приказа о разоружении войск, перешедших на сторону Плешкова в конфликте между Толстовым и Плешковым 24 августа 1918 г., из-за чего был всплеск ненависти к японцам в восточной России. Во многом из-за этого Колчак имел с ним личное столкновение после ухудшения отношений между ними из-за поддержки Японией атаманов. Отозван из России в 1918 г. по настоянию Колчака как «японский империалист» и человек, мешающий «русским создать здоровую военную силу».»

Колчак обвинил его при личном разговоре в том, что он подрывает дисциплину в русских противобольшевистских войсках.

[v] С 6(19) февраля по 5(18) марта 1915 г. продолжался первый этап Дарданелльской операции англо-французских войск.

[vi] Из дневника Императора: «9 марта. Понедельник. После утреннего доклада вернулся  себе и начал письмо Аликс, как вдруг Николаша ворвался ко мне с Янушкевичем и Даниловым и объявил радостную весть о падении Перемышля! После завтрака был отслужен благодарственный молебен при множестве офицеров и лейб-казаках. <…> За обедом выпили по стаканчику шампан.».